80% российской пшеницы годится только для скота
Заявление министра сельского хозяйства Оксаны Лут о том, что в прогноз на урожай зерна в 2024 году заложены потери от природных катаклизмов високосного года, в который мы всё сразу – «мерзнем, сохнем и тонем», наделало много шума. В 29-м ли февраля причины всех наших неудач на полях? Об этом «Собеседник» поговорил с доктором технических наук, академиком, членом президиума и академиком-секретарем Отделения сельскохозяйственных наук РАН Юрием Федоровичем Лачугой.
А поскольку беседовали мы в кабинете ученого в Российской академии наук, то и разговор начали с другой болезненной для российского научного сообщества темы – что сегодня творится в самой академии в год ее 300-летия?
«Бывший президент не оправдал доверия»
– Ровно десять лет я занимал должность вице-президента Российской академии сельскохозяйственных наук (РАСХН), но в 2013 году академию понизили до отделения, – рассказывает Юрий Федорович с такой грустью, что на ее фоне меркнут даже многочисленные награды, расставленные в витринных шкафах. – До того, как это сделали, у нас была стройная, налаженная система. Прежде всего производство и тиражирование семян высших репродукций. А нынче мы, отделение, который год бьемся над тем, чтобы самостоятельно получать эти самые семена, о чем наша академия в советское время даже не задумывалась, все шло на автомате.
– Не совсем вас поняла. Из- за того, что академию превратили в отделение, вы лишились семян?
– Не мы лишились, а страна.
– Какой ужас.
– Я бы сказал – какая связь? В РАСХН все работало слаженно, вместе, сообща. У академии были свои институты, предприятия, заводы, опытные хозяйства. Она была главной организацией по научному обеспечению агропромышленного комплекса государства. А после ее ликвидации или понижения до статуса отделения мы стали, по сути, «головой профессора Доуэля». С другими институтами РАН мы связаны только научно-методическим руководством. Это как в семье: я даю жене деньги, а куда она на них ходит и как в целом тратит, меня не касается. Все, что раньше входило в академию, и теперь работает, но мы только наблюдаем за этим, лишь оцениваем… Это огромнейший минус того скоропалительного решения, что приняли на самом высоком уровне, то есть руководство не РАН, а России.
– В сентябре 2022 года академик РАН Александр Сергеев, возглавлявший академию с 2017 года, снял свою кандидатуру с выборов нового главы РАН. Это тоже было решение… самого высокого уровня?
– Александр Михайлович, как посчитали ученые, не оправдал их доверия. И с коллегами сошлись во мнении властные структуры: на его месте должен быть более подготовленный товарищ. У Сергеева было много позитивных качеств, да и в своей отрасли как физик он молодец. Но для управления таким сложным механизмом, как РАН, он был не подготовлен. Оказался неготовым к выполнению тех задач, которые на сегодня существуют в государстве, не готов решать те вопросы, что ставятся властью. А вопросы-то непростые. Это не значит, что мы плохо относимся к Александру Михайловичу. Нет, смена в его случае – естественный процесс. К тому же он как был академиком РАН, так им и остался, более того – его месяц спустя назначили научным руководителем Национального центра физики и математики. Но у Сергеева при всем при этом не хватало качеств для того, чтобы оставаться президентом РАН – например умения выстраивать правильные взаимоотношения с властью.
– Правильные – это какие?
– Требовалось проявлять к власти… понимание. Когда перед Александром Михайловичем поставили текущие государственные задачи, он немножко растерялся… А действующий президент РАН Геннадий Яковлевич Красников – более понимающий. И он лично многое делает для СВО. Хотя Сергеев был нам очень симпатичен.
«Надо возрождать российский лен!»
– Юрий Федорович, вы большой ученый, но спрошу просто: почему хлеб за время спецоперации так подорожал? Есть ли какая-то связь с ее проведением уже третий год?
– Все происходит потому, что государство занимает по отношению к рынку непростую позицию. И не управляет от начала до конца ценовой политикой в стране. А объявление СВО явилось для некоторых недобросовестных товарищей поводом для того, чтобы получить дополнительную маржу, хотя оснований для этого не было ни-ка-ких! Это надо было пресекать тут же, на месте. Как, допустим, в той же рыночной Канаде регулируют цены на хлеб, молоко, яйца. Россияне же, голосуя, всякий раз избирают власть, а не бизнес. И именно от власти ожидают, чтобы чиновники работали в интересах народа, а не стремились извлечь прибыль любым путем.
– Какие глобальные проблемы стоят в 2024 году перед отечественным сельским хозяйством? Чем стоит обеспокоиться в первую очередь?
– У нас катастрофически сокращается сельское население! И государственная роль в этом весьма существенна. Да, есть госпрограмма развития сельских территорий, но она должна начинаться с самого производства в сельской местности. Селян надо занимать трудом, причем высокоинтеллектуальным. Тяпками да мотыгами сорняки по полю срезать им на исходе первой четверти XXI века неинтересно.
А как запущенно обстоят дела со льном-долгунцом! Это моя самая большая боль! При социализме наше Отечество было на первом месте по площадям, занимаемым льном-долгунцом, что дает сотни наименований продукции, в том числе редких лекарственных средств. Льна-долгунца в 1980-е только в одной Тверской области ежегодно засевалось 144 тысячи гектаров. А в 2023-м под Тверью засеяли всего около… 2 тысяч гектаров. Это значит, вас, милые дамы, лишили отечественного постельного белья, льняных платьиц и льняного масла – вкуснейшего, полезного и качественного! А все граждане – и женщины, и мужчины – недополучили десятки тысяч рабочих мест. Опять же только на Тверьщине в былые времена звенело и гремело более 35 заводов по его переработке. А на сегодня реально работающих осталось от силы три. Надо возрождать российский лен. Даже в Белоруссии его производство постоянно наращивают.
– А как обстоят дела с пшеницей?
– Это тоже моя особая боль, моя самая любимая сельскохозяйственная культура. В Советском Союзе мы получали 80% продовольственной пшеницы – для питания населения. А сегодня получаем 80% кормовой – для кормления скота. Хотя поголовье крупного рогатого скота по сравнению с СССР сократилось на десятки миллионов. А еще меньше чем за десять лет у нас цены на зерноуборочные комбайны выросли более чем на 10 миллионов рублей за машину. Но производитель-монополист объясняет это поднятием цен на металл, тарифов на электроэнергию… А кто крайний? Селяне!!! Но сегодня на первом месте приоритетных госзадач стоит военная безопасность России, оборона государства, и все этому так или иначе подчиняется. А уже на втором-третьем месте идут энергия и питание. Так что чего тут обсуждать, когда так обстоят дела?
Поет вон Татьяна Куртукова: «Матушка-земля, белая березонька, для меня – Святая Русь…» А кто о нашей матушке-земле реально позаботится? Сам я родился в 1942 году, и первое, что осознал, когда вообще стал осознавать себя: как же хочется есть! А в нашем селе Советка Родионо-Несветайского района Ростовской области к тому времени уже всё съели – и корову, и кур. Одна пшеница и осталась… Фермерский хлеб по 1000 рублей за булку, что вы недавно обсуждали в своей газете, – это ненормально. Он и в сегодняшние непростые времена должен быть доступен всему населению и стоить копейки.
/Елена Мильчановска.
ПОДДЕРЖИВАЙТЕ «СОБЕСЕДНИК», ОФОРМЛЯЙТЕ ПОДПИСКУ, ПРИСОЕДИНЯЙТЕСЬ К НАМ В ТЕЛЕГРАМ!