Иван Филиппов* – человек с тысячью лиц. Кто-то знает его как креативного продюсера компании Александра Роднянского*, кто-то подписан на его блог о кино «Запасаемся попкорном» и слушает его подкаст с Лизой Сургановой «В предыдущих сериях». С 2022 года Иван* занимается исследованием Z-пропаганды в телеграм-канале «На Zzzzzападном фронте без перемен». В прошлом году в издательстве Freedom Letters у него вышла книга «Мышь» про зомби-апокалипсис в современной России. Книга нашумела тем, как автор лихо разделывается с Маргаритой Симоньян и Владимиром Соловьевым, а в конце Екатерина Шульман* становится главой МИД. Мы поговорили с писателем о запрете романа и о самых больших страхах российского общества.
Добрый зомби-апокалипсис
– Как вы отреагировали на недавнее жесткое требование генпрокурора РФ Игоря Краснова запретить ваш роман?
– У меня не было никаких сомнений, что на «Мышь» рано или поздно обратится око государево, но я был потрясен формулировками: мол, я распространяю недостоверную информацию, которая может нарушить «деятельность финансовых органов». Это какой-то ужасный формализм и глупость. А так, конечно, воспринял без удивления. Приятного в этом мало, потому что книжка хорошо продавалась, а теперь ее забрали с маркетплейса. Георгий Урушадзе рассказывал, что роман там продавался со скоростью 300 книжек в час.
– Вы говорили, что задумывали роман еще до 2022 года. Как ваш замысел за это время трансформировался? Стал он жестче или эскапистским?
– Стал более эскапистским, конечно. Урушадзе говорит, что это добрый зомби-апокалипсис и добрый хоррор. Я не таким его придумывал. Честно говоря, после 22 февраля я был уверен, что эта книжка умерла, но в какой-то момент сел и написал пролог. Я понял, что это мое высказывание про страну сегодня, про прощание с любимым городом, про то, что чувствую и как мне горько осознавать будущее. Чем ближе я шел к финалу, тем больше понимал, что да, финал будет вот такой эскапистский. Во-первых, мне кажется, что читатели и я, прошедшие с героями все эти испытания и страдания, мы заслуживаем что-то большее. Во-вторых, я искренне верю в способность людей в экстремальной ситуации объединяться.
Не пожирают друг друга, а спасают
– По-вашему, кто выживет в экстремальных ситуациях?
– Не знаю. Постапокалипсис – это такой совершенно сформировавшийся жанр. Это история о том, как общество стало жестоким. И это нам понятно, потому что мы видим жестокость каждый день или читаем в новостях. Может быть, у нас возникнет такая вселенная сериала Fallout или фильма «Война миров Z». Но мне хотелось придумать что-то другое. Это раз. А во-вторых, я все-таки верю в лучшее в людях. Потому что везде, в любой стране есть примеры, когда вдруг люди ведут себя не так, как ты ожидаешь. Вдруг они вместо того, чтобы пожирать друг друга, начинают друг друга спасать. Во всем, что я пишу, исхожу из одной мысли: менты, фсиновцы, фээсбэшники, независимые журналисты, активисты и кто угодно – это прежде всего люди, которые могут меняться. В послевоенной Германии были те, кто ужаснулся открывшейся правде, и те, кто не согласился и до самой смерти настаивал на том, что всё делали правильно, и те, кто просто продолжил делать свою работу и вообще не рефлексировал.
Я недавно посмотрел хороший английский сериал «Женщина в стене» о преступлениях в приютах Магдалины в Ирландии. Туда сдавали строптивых девушек, рано забеременевших или уличенных в каком-то непристойном поведении. Это натуральные работные дома, последний из которых закрылся в 1996 году. Один из самых страшных скандалов в истории католической церкви Ирландии. В сериале есть герой – местный полицейский, на вид очень приятный чувак. Но когда девушки сбегали из приюта, он их возвращал обратно. И вот спустя 20 лет расследуют это дело, на этого полицейского давит начальство, чтобы он помалкивал, а он отвечает: «Мне так надоело чувствовать себя бессмысленным». Мне легко представить себе чиновника, который сам себе не принадлежит и всю жизнь делает то, что от него хотят. Неужели он не может захотеть сделать что-то другое? Необязательно потому, что хочет сделать добро и кого-то спасти, а потому, что просто задолбался и больше не может.
Боль и обиды патриотов
– А вы наблюдали такие примеры в Z-сообществе?
– Мы видели несколько историй, где у абсолютно яростных пропагандистов вдруг оказывались темы, на которые они не могут говорить так, как полагается по линии партии. Это каждый раз неожиданно, но очень человеческое. Например, Юля Витязева в юности сделала аборт, который стал для нее чудовищной травмой, и соответственно она не может поддержать кампанию против абортов. Она написала супероткровенные и на самом деле очень крутые посты по этому поводу. Или мой университетский преподаватель Евгений Сатановский, который во всех ТВ-шоу требует весь мир стереть в ядерный порошок. Но тут случается 7 октября, и Евгений Янович не может выступать на стороне ХАМАС. Он еврей и обожает Израиль. Ну ты не можешь это в себе сломать! Это фундаментальная основа личности. После того как ты это сломаешь, ты перестанешь быть собой. И такие красные линии, я уверен, есть у всех. Если ты их перейдешь, переборешь их, то превратишься во Владимира Соловьева. Вот он – универсальный, стопроцентный приспособленец.
– Какая самая большая боль у блогеров-патриотов?
– Равнодушие страны к происходящему. Они оскорблены до глубины души этим тотальным игнором. Они не чувствуют народной поддержки и всячески пытаются пробросить мостики между тем, что делает Российская армия на Украине, и тем, что делали советские солдаты на Великой Отечественной войне. Они называют противников «немцами», проводят прямые исторические параллели. Медведев, например, цитирует Симонова. Главное чувство – это обида. У них сейчас закончился конфетно-цветочный период с министром обороны Белоусовым. Они все думали, что наконец-то наведут порядок, но теперь все больше даже до отдельных ястребов начинает доходить: от перестановки мест слагаемых…
«Все стараются перебдеть»
– Как, на ваш взгляд, приговор Жене Беркович** и Свете Петрийчук** повлиял на культурных деятелей РФ и патриотов?
– Я думаю, в России осталось много порядочных людей, которые работают в театрах, в кино, пишут книжки. Их чувства по отношению к приговору абсолютно идентичны нашим – омерзение. Конечно, это многих напугает. Это показательная история про то, что прилететь может за что угодно. В Z-сообществе хотят, чтобы это дело дало начало процессу очищения театральной среды. То есть вслед за драматургом и режиссером нужно посадить тех, кто давал премии, кто финансировал, кто одобрял и писал хорошие рецензии. Захар Прилепин считает, что если в каждой кинокомпании будет сидеть по комиссару, то тогда у нас появится патриотическое кино. Конечно, они оскорблены отсутствием спроса на патриотическую литературу и требуют, чтобы государство их защитило. Уже официально существуют стоп-листы людей, публично выступающих против СВО, но пока нет запрета на профессию, если ты молчишь и не зигуешь.
В договорах у режиссеров, сценаристов, актеров появились пункты о том, что вы не можете публично осуждать спецоперацию и высказывать политические мнения. Теперь все всего боятся, стараются брать только суперблагонадежных, за кого не прилетит. Правда, все равно случаются проколы – как, например, с Ивлеевой. Этого никто не мог предсказать. До февраля 2022-го все внутри киноиндустрии понимали правила игры – что можно, что нельзя. Сейчас никто ничего не понимает. Все стараются перебдеть. И в итоге снимают сказки и ремейки советской классики. Все что угодно, лишь бы максимально далеко от сегодняшнего дня.
/Марина Довгер.
*В РФ признан иноагентом.
**Росфинмониторинг считает террористами и экстремистами.
ПОДДЕРЖИВАЙТЕ НАС НА podpiska, ПОДПИСЫВАЙТЕСЬ НА ТЕЛЕГРАМ-КАНАЛ sobesednikru