Она – внучка психиатра Петра Ганнушкина (в честь создателя психиатрической школы названа набережная в Москве, он же стал прототипом и доктора Титанушкина из «Золотого теленка» Ильфа и Петрова, и доктора Стравинского из «Мастера и Маргариты» Булгакова). Она – дочка инженера-авиаконструктора Алексея Ганнушкина, лауреата Государственной премии СССР. А сама по себе Светлана Ганнушкина* – одна из самых известных и уважаемых правозащитниц в России, всю свою жизнь посвятившая беженцам и их проблемам.
Это она в 1990-м соучредила первую в стране организацию (комитет «Гражданское содействие»*), оказывающую разностороннюю помощь вынужденным переселенцам. Cозданный при ее участии в 1991-м и ликвидированный властями в 2022-м правозащитный центр «Мемориал»* наградили в 2004-м самой престижной в мире правозащиты премией – Управления верховного комиссара ООН по делам беженцев имени Фритьофа Нансена. Конкретно – за программу юридической помощи мигрантам, которую в 1996-м разработала Ганнушкина*. 6 марта Светлана Алексеевна* отметит 82-летие – за рабочим столом, все так же помогая тем, кому пришлось покинуть родной дом. Заглянул к ней в офис накануне дня рождения и «Собеседник». Мы вспомнили, что начиналось-то все с математики…
– Светлана Алексеевна*, вы более 30 лет проработали преподавателем, затем доцентом кафедры математики Историко-архивного института (ныне РГГУ). Как из математика переквалифицировались в правозащитницу?
– Я не переквалифицировалась, – улыбается Светлана Алексеевна*. – Правозащита – это на самом деле образ жизни, а не профессия. Вот математик – это профессия, а математики – народ активный. Чтобы заниматься нашей наукой, нужно иметь большой и разносторонний интерес к жизни. С другой стороны, математика дает возможность жить в своей капсуле, поэтому в нее часто идут люди, ограниченные в силу разных особенностей здоровья в своем общении с обществом. И если гуманитарий еще может сказать: «Ой, я математику не знаю и не понимаю», то среди математиков много настоящих поэтов и музыкантов, а любителей этого – множество.
Нам также свойственна критичность, поскольку любая ошибка приводит к очень плохим последствиям. Поэтому математики часто критично относятся к тому, что происходит вокруг, к политике правительства. Говорю это, а сама очень переживаю за своего талантливого коллегу, бывшего аспиранта моего мехмата МГУ, 30-летнего Азата Мифтахова**. Он уже отсидел 5 лет по делу о разбитом окне в офисе «ЕдРа» (хотя его участие в этом хулиганстве не доказано), вышел на свободу ровно на 5 минут, и вот 29 февраля его начали судить снова – теперь за оправдание терроризма, якобы совершенное им за просмотром телевизора в колонии. Грозят новые 5 лет… Он в заключении доказал несколько теорем – а сколько пользы обществу бы принес, будь на свободе? Борцы за наши права и свободы из математиков выходят отличные! Благодаря логическому мышлению у нас обостренное чувство справедливости. Надеюсь, система однажды его все же отпустит – будем рады принять Азата** в ряды правозащитников.
«Лучше мы бы вышли из этой Конвенции»
– С чего началась ваша правозащитная деятельность?
– Она была всегда, только в иных формах. В советское время было невозможно вступить в официальную диссидентскую организацию, только подпольную. Когда это стало возможным, мы стали организовывать свои объединения. Первыми в стране принимали беженцев, ставших таковыми в результате карабахского конфликта. Это были в основном армяне и частично русские семьи, которые переезжали в Москву и другие города. Сначала мы пытались привлечь внимание государства к этой проблеме, но быстро поняли, что оно этой проблемой заниматься не готово. Кстати, наша первая в своем роде организация была преимущественно женская.
В 1990-е сопредседателем комитета «Гражданское содействие»* трудилась великая Лидия Ивановна Графова, которая с 1960-х также работала журналисткой. Именно после серии ее публикаций, разоблачающих анонимные доносы, ЦК КПСС принял постановление о запрете реагировать на анонимки.
По образованию мы в этом комитете были людьми совершенно разными, а по роду занятий – все были еще и кухарками, так как являлись домашними хозяйками и ни у кого из нас прислуги не водилось.
– Теми самыми кухарками, которые могут управлять государством?
– Да, теми самыми, о которых сказал Владимир Ильич, добавив, что кухарка должна этому научиться. Вот и учились и пытались учить других, поскольку государство этим заниматься не хотело.
– Может, хотело, но не хватало ресурсов?
– Нет, не было понимания, не было миграционной политики, как ее нет до сих пор. Концепций понаписали много, и одна из них была даже весьма приличная – во время четырехлетнего местоблюстительства Дмитрия Анатольевича, с которым сейчас непонятно что происходит, но ее куда-то слили. А вообще мы же в 1992 году присоединились к Конвенции 1951 года о статусе беженцев, а сколько у нас на 1 марта 2024 года официальных беженцев? 250 человек ровно! Впервые за долгое время, кстати, их за последние три месяца прибавилось, а не убавилось – на 4 человека, и вот было достигнуто такое круглое число. Только вдумайтесь: всего 250 человек! Из них – 18 граждан Украины, прибывших к нам, спасаясь от военных действий. При этом на сегодня официально временное убежище – вот читаю вам по свежей таблице – в России имеют 36.500 человек, из них 32.420 – украинцев.
– Почему получившие временное убежище не получают дальше статус беженца?
– Потому что с нашей бюрократией и с нашей политикой это практически не-воз-мож-но! Только единицы от реального количества в десятки, а то и сотни тысяч человек, кто имеет на этот статус право, до него доходят. Можно подумать, что наша страна, делая получение этого статуса почти недостижимым, таким образом освобождает себя от обязанности им потом помогать, в том числе и материально. Но так ведь Россию ее денежная помощь беженцам разорит едва ли. Нашим законом установлено единовременное пособие для всех беженцев (кроме переехавших после начала военных действий с территории ДНР и ЛНР) – по 100 рублей на человека! В том числе на детей. Малоимущим, правда, выплачивают побольше – по 150 рублей. Ребята, это как, нормально?!
Да лучше бы мы вовсе вышли из этой Конвенции, и тогда за наших беженцев отвечало бы мировое сообщество. Если мы не выполняем обязательств, которые на себя взяли, зачем мы их на себя тогда брали?! Ведь нас никто не заставлял и не просил. Однажды я спросила человека, инициировавшего это присоединение к Конвенции, зачем мы это сделали. Он ответил, что «мы хотели выглядеть цивилизованно». Но выглядеть цивилизованно и быть цивилизованными – не одно и то же.
«Правильные» и «неправильные» украинцы
– Что еще, кроме единовременной выплаты в сто рублей, дает сейчас статус беженца в нашей стране?
– Самое главное – легальное положение. Они ведь иностранные граждане, которые могут находиться в России только ограниченное время. Множество документов, с которыми можно законно работать и которые без статуса беженца не получишь. Да и взять на работу у нас «временного» иностранца – это подвиг для любой компании! Нужно тотчас же уведомить об этом все инстанции, а если где-то что-то упустил – попадешь на такие штрафы, что своим работникам платить зарплату будет нечем еще очень долго.
Кстати, насчет выплат. Согласно указу президента, все эвакуированные к нам с февраля 2022-го с Донбасса должны были получить дополнительно по 10 тысяч рублей – с выдачей этой суммы возникали невероятные трудности. Это понятно. Но был еще один нюанс, на который я обратила внимание. Эти переселенцы, граждане Украины, при себе имели и собственные средства в своей валюте. Центробанк РФ ограничил сумму обмена на наши рубли до 8 тысяч гривен на человека по курсу 2,5 рубля за гривну без комиссии. Но фактически обменять на рубли 8000 гривен эти украинцы могли только после получения 10.000 рублей от Владимира Путина. Полагаю, где-то в верхах посчитали: если они приняли эту матпомощь, они «правильные» украинцы, а если не приняли – «неправильные», а значит, валюту у них принимать нельзя.
– Да уж… И с тех пор, с момента переезда, за ними, видимо, следят и проверяют на «правильность» или «неправильность»?
– Постоянно! И то и дело привлекают украинских граждан к административной и уголовной ответственности, начиная по классике – с «карусельного» задержания на выходе из спецприемника и назначения все нового и нового ареста. Мы стараемся вырвать людей из этой «карусели» как можем – встречаем на выходе с адвокатом и двумя свидетелями, которые подтвердят, что человек, выходя оттуда, не то что не матерился (что чаще всего вменяется), а не произнес ни звука и закрывать его снова не за что. Это все кошмар, конечно, но не ужас. Настоящий ужас творится на паспортном контроле. Несколько украинцев вообще пропали: исчезли при пересечении границы – и никто их так и не нашел…
Или вот новая тенденция: пограничники заставляют письменно ответить переселившихся украинцев на вопрос, за кого они – за Путина или Зеленского. И вот так озадачили среди прочих одну женщину, которую мы теперь вытаскиваем… Она гражданка Украины, переехала к нам в 2017 году, выйдя замуж за гражданина России. Она имеет наш вид на жительство и малолетнего ребенка – гражданина РФ. С ним она и отправилась на отдых в Анталью, а по возвращении на поставленный в анкете вопрос ответила, что она – за мир. Вопрос-то по сути провокационный, в стиле – ты кого больше любишь, папу или маму. Она не поклялась в верности ни Путину, ни Зеленскому. И за это не следствие, не обвинение, не суд, а какой-то пограничник объявил, что она представляет угрозу национальной безопасности для Российской Федерации, что она все равно что экстремист. Какую она представляет опасность для страны, победившей Гитлера и Наполеона, выстоявшей после всего?! А ведь эта бедная женщина-мать родила для РФ ее маленького гражданина! Но въезд ей не разрешили – депортировали туда, откуда прилетела, в Турцию. Где у нее никого и ничего нет, в том числе и денег. К счастью, временный кров ей нашла наша сотрудница в Стамбуле.
Не первый месяц мы пытаемся решить вопрос этой женщины с помощью уполномоченного по правам человека в РФ Татьяны Москальковой – дело не движется, а пока кроха – гражданин РФ, которого передали папе, не переставая плачет у него даже на руках и зовет маму… У мамы перед выдворением еще тщательно осмотрели – в добровольно-принудительном порядке – телефон и нашли в нем сообщение, отправленное родственникам, по содержанию которого на границе сделали вывод, что она не поддерживает президента РФ, поскольку говорит о российском народе не «мы», а «они». А я говорю о нашем народе «мы», но не поддерживаю президента РФ. Я за него никогда не голосовала, но произношу фразу «мы его избрали», потому что я часть народа и тоже несу за это ответственность.
– А закон что говорит: обязаны беженцы и временные переселенцы поддерживать руководство страны, в которую переехали?
– Нет. Они обязаны не вести антигосударственную деятельность, дальше это уже свобода мнений. Но у нас сегодня и свобода мнений может быть расценена как антигосударственная деятельность.
«Раньше мы были единым народом»
– А вы сами себя считаете диссидентом?
– Это как вам угодно! Я не отношу себя к героям диссидентского движения, поскольку никогда не выходила на площадь… В отличие от восьми героев, которые вышли 25 августа 1968 года на Красную площадь, выражая протест против ввода войск СССР в Чехословакию. В полдень они развернули плакаты «Позор оккупантам!», «За вашу и нашу свободу!», «Свободу Дубчеку!» и другие. Среди этих демонстрантов был и физик, бывший политзаключенный Павел Литвинов, ставший политэмигрантом, он живет в США. А здесь, в Москве, живет его сестра, биолог Нина Литвинова. Каково же было мое удивление, когда я встретила ее на повторном судебном процессе над нашим дорогим другом, выдающимся правозащитником Олегом Орловым*, которого со второй попытки в его 70 лет удалось все же, несмотря на юридическую коллизию его случая, приговорить к 2,5 годам колонии общего режима. Олега Петровича* пришли поддержать послы со всего мира и тысячи человек, образовав очередь на вход в Головинский райсуд Москвы в километр. В ней стояла и Нина, словно продолжая дело брата.
Сама себя я диссидентом никогда не назову, как и интеллигентный человек про себя сам никогда не скажет, что он интеллигент. И то же самое со званием правозащитницы. Стала считать себя таковой, когда меня так впервые назвали в печати, да еще и упомянув рядом с боготворимой мною Ларисой Иосифовной Богораз. С тех пор работы только прибавляется. Наше руководство загоняет в тупик одни проблемы и создает новые. Судите сами, в чем они нас уверяют: у нас якобы существовала договоренность не распространять НАТО на восток. Хотя еще Михаил Сергеевич Горбачев, светлая ему память, уверял, что это не так, что такой договоренности не было. Ей и неоткуда было взяться: НАТО заканчивалось – начинался Варшавский пакт. И никто тогда не предполагал, что эта система, то есть соцлагерь, развалится. Так что для таких обещаний не было никакого резона.
Теперешние разговоры, что они нарушили это обещание, ерунда. А теперь граница России с НАТО после вступления Финляндии в альянс увеличилась более чем на тысячу километров и, видимо, будет увеличиваться еще. И чего мы добились? А возьмем ту же Украину: раньше мы были единым народом, мы были братскими народами… Испытала сильнейшую боль, когда меня недавно знакомили с украинским коллегой и он не подал мне руки, так как я гражданка России и тоже за все это отвечаю. И это не было несправедливо.
«Чулпан Хаматова вручила цветы»
– О вас кто-то заботится?
– Обо мне все тут заботятся, следят, чтобы вовремя поела. Кормят, кстати, прекрасно! Получаю и неожиданные подарки: одна девочка из Чечни, этим регионом я ох как занималась и занимаюсь, написала мой портрет, чтобы сказать спасибо. Недавно в платной клинике один врач-ревматолог от Бога узнал меня и наотрез отказался брать плату. И главное – вылечил, поставив правильный диагноз. Теперь каждое утро, проснувшись, радуюсь, что у меня нет боли. А два года назад я шла мимо театра «Современник» и меня узнала и окликнула актриса Чулпан Хаматова – и вручила цветы. Было очень приятно. Да, тогда она еще не уехала…
– На фоне того, что происходит в России, приходили вам в голову мысли, что вы сами можете стать однажды беженцем?
– Мои дети – дочь Анна, сын Петр – подарили мне пятерых внуков (Алексей, Андрей, Екатерина, Иван, Константин – все уехали). Передаю через вас, пользуясь случаем, что очень жду от них наконец правнуков! А я свою жизнь проживу здесь, где мы столько всего пережили… После Великой Победы мы верили, что это безумие снова не повторится. Мне было три года, когда закончилась Великая Отечественной война, и я хорошо помню чувство всеобщей радости и счастья. И помню немцев, которых вели по нашему переулку на какие-то стройки, и тот уровень трагизма и несчастья, который читался в их глазах…
/Елена Мильчановска.
*Входит в реестр иноагентов.
**Входит в перечень террористов и экстремистов.
ЧИТАЙТЕ НАС НА sobes.press, ПОДПИСЫВАЙТЕСЬ В дзен, ПОДДЕРЖИВАЙТЕ НА podpiska