Новосибирского художника-креативщика захейтили и в эмиграции
«Ад наш», «Вперед в темное прошлое», «Севернее Кореи», «Оруэлл бы нами гордился»… Под такими и многими другими мемами-лозунгами проходили в Новосибирске «Монстрации» – абсурдистский аналог первомайских шествий. Организатора акции Артема Лоскутова несколько раз арестовывали, в последние годы он живет в эмиграции.
В мае художник вновь громко заявил о себе. Написанный полицейской дубинкой флаг Израиля стал объектом, мягко говоря, критики со стороны российских оппозиционеров, включая Максима Каца*, Евгения Чичваркина* и Евгения Ройзмана*. «Собеседник» позвонил Артему в Латвию.
Скучный протест
– Первая «Монстрация» состоялась в 2004 году. Получается, юбилей в этом году был?
– Мы его не отмечали. Мне кажется, что все закончилось в 2019-м. Была попытка провести в 2020-м, при «короне», когда люди из дома символически поучаствовали в «Монстрации».
– Но в Новосибирске в 2022-м и даже в 2023-м вроде бы планировалось сделать акции в традиционном формате?
– Я читал в интернете об этом, но напрямую к администрации города за разрешением на проведение не обращался. У нас отношения с властями Новосибирска были сложными, но году к 2017-му мы нашли компромисс. «Монстрацию» внесли в план городских мероприятий – типа как Новый год, Масленицу или День Победы. Власти, наверное, поняли, что это минус к их карме – бороться с такой вроде бы безобидной штукой, а не использовать ее в качестве регионального маркетинга для привлечения туристов. Единственное хорошее в этом для меня было то, что можно было больше ее не согласовывать. Когда в 2014 году мэром стал коммунист Локоть, нам согласовали одну «Монстрацию», а потом перестали. Отношения как-то сразу испортились. Хотя
одно время КПРФ хотела с нами дружить, в 2008-м даже позвали рядом с ними в колонне пройти, чтобы это выглядело так, будто к ним не две тысячи человек пришли на шествие, а три.
Может быть, «Монстрация» была в календарном плане мэрии и на 2022-й, и на 2023-й, и на 2024-й. Журналисты задавали вопрос властям, почему план не выполняется, и получали ответ, что вначале ковид мешал, теперь СВО и возможные провокации. Команда организаторов в свою очередь понимает, что за половину плакатов с «Монстрации» по новым законам можно сразу людей в тюрьму везти. Не хотелось бы брать на себя ответственность за такие жертвы.
– «Монстрации» для вас изначально носили политический характер?
– Да. До «Монстрации» я интересовался больше политическим активизмом, анархизмом. Но политические выступления в нулевые выглядели скучно и не круто для 17-летнего подростка. Я почти не видел на митингах молодых людей – человек двадцать нацболов на весь город, остальные – бабки. Вот слушаю себя и думаю: скучный протест?! Сейчас ты просто палец не в ту сторону выставишь – и тебя заберут. Но тогда мы искали другие формы выражения.
Культура отмены переоценена
– Современное искусство в то время в России было на подъеме. А как сейчас с ним дела обстоят?
– Я в России не был с 2021 года и могу судить только по медиа. Может быть, у меня искаженное ощущение, но с современным искусством дела плохи. Власть воспринимает его как что-то вражеское и вредное. Недавно прошедшие обыски у художников по делу Петра Верзилова* и в музее «Гараж» – явный тому пример.
При этом все еще по инерции продолжают происходить какие-то мероприятия, ярмарки, но на них тоже пишут доносы. Что же до заграницы, то, наверное, произведения русских художников, непосредственно касающиеся текущих событий, были бы интересны и могли быть выставлены в галереях.
– Но как-то не заметно ярких высказываний о текущих событиях. У нас-то и слово, которым они называются, под запретом.
– Очень трудно сделать высказывание, которое вызывало бы более сильные эмоции, чем документальная съемка с войны. Много ли в истории антивоенных работ?
– «Герника» Пикассо сразу вспоминается…
– Ну и что, остановила она войну?
– Нет. Вряд ли искусство на это вообще способно.
– Это стало для меня новым знанием. Возможности искусства сильно уже, чем мне казалось.
– Почему вы тогда после некоторого затишья вернулись к искусству и вновь занялись «дубинописью»?
– Потому что мне надо было к чему-то вернуться. За весь 2022 год я сделал всего одну работу, давно обещанную польскому музею для выставки. Передо мной встал вопрос: что делать дальше? Даже дубинки мои остались в Москве. Из-за переезда, эмиграции и всего остального я находился в каком-то приглушенном состоянии. И чтобы выйти из него, попробовал заняться чем-то привычным. Появился и повод – для благотворительного аукциона я нарисовал дубинками логотип издания «Тайга.инфо»*. Картина ушла за хорошие деньги.
Это стало толчком для меня. Я был в Риге, близилось 9 мая. Я по-новому взглянул на советскую символику, которой раньше не касался, хотя она никуда не делась из нашей жизни. Звезды пятиконечные, серпы и молоты – они все в ходу в России. А здесь, в Латвии, их, наоборот, запрещают как символы терроризма и оккупации. Мне показалось, что если смотреть на «дубинопись» как на серию, то есть смысл ее дополнить.
– И появился «Дубиндовид»? Ожидали на него такую реакцию?
– Именно такой – не ожидал. Я был подавлен, наблюдая, как люди, писавшие, что нельзя убивать украинцев, вдруг с новым витком палестино-израильского конфликта стали писать, что арабов можно убивать, потому что они все террористы. Меня удивило, как русские оппозиционеры, критически относящиеся к Российскому государству, не критически относятся к Израилю, ставшему для части из них новой родиной. Вся эта риторика меня поражает. Поэтому я сделал эту картину.
– Считаете ли, что вы стали жертвой культуры отмены?
– Я не думаю, что столкнулся с ней. Мне кажется, что культура отмены – переоцененная вещь. Было, конечно, много негатива в мой адрес, поскольку люди увидели в моей картине страшные и неприемлемые вещи для них. Увидели антисемитизм, которого там нет. Люди на эмоциях перестали слышать любого, чьи взгляды отличаются от их собственных. Даже если твой родственник не за тех, за кого ты, то его автоматически записывают в дураки, враги, предатели. Я получил массу хейта от пустых аккаунтов и живых людей. Ну получил и получил. Сделал для себя выводы. Сейчас, мне кажется, все улеглось уже.
Русофобия не беспочвенна
– Тяжело ли русскому художнику жить в отрыве от России?
– Тяжело. Особенно если эмиграция оказалась вынужденной. Я до 2022 года в Риге был всего один раз – на пересадке в аэропорту. Тяжело не знать местных порядков и языка. Одной ногой я продолжаю оставаться в России. У меня жена – журналистка Русской службы Би-би-си. Да и сам я читаю все те же самые новости, что читал, если бы жил в Москве или Новосибирске. Но я не чувствую себя на сто процентов вправе высказываться о происходящем. В России трудно не попасть в тюрьму художнику, который говорит на актуальные темы. Я же на свободе. И для меня необходимость быть не в тюрьме сильнее необходимости быть в России.
– В России, к слову, много говорят о русофобии в Латвии…
– Это не беспочвенно. Но кто меня спрашивает в Латвии о ее внутренних делах? Кажется, никто. Я здесь гость.
– Раз не беспочвенно, не собираетесь уехать в другую страну?
– Латвия – замечательное место для того, чтобы отдышаться и прийти в себя, за что я ей очень благодарен. Но я чувствую, что здесь не очень ждут людей с российским паспортом. Я прекрасно понимаю, почему. Рядом Россия, которая постоянно поигрывает мускулами. Это нервирует соседей. Мне кажется, что сейчас не самое подходящее время для того, чтобы здесь планировать свое будущее.
/Данила Ноздряков.
* Власти РФ считают иноагентом.
ПОДДЕРЖИВАЙТЕ НАС НА podpiska, ПОДПИСЫВАЙТЕСЬ НА ТЕЛЕГРАМ-КАНАЛ sobesednikru