С доктором экономических наук, профессором, академиком Российской академии естественных наук, первым министром экономики в истории современной России и председателем партии «Гражданская инициатива» мы беседуем, сидя под присмотром забавной металлической вороны на веранде его загородного дома в подмосковном поселке Новогорск-1. Чтобы мне несложно было добираться до него из Москвы, Андрей Алексеевич любезно прислал за мной своего водителя Фархота на синем «Фиате Добло». А мог бы и на «Мерседесе». Но его угнали – и не случайно.
– Когда-то у меня был служебный «Мерседес», который угнали вместе с моими любимыми курительными трубками, – говорит Андрей Нечаев, раскуривая трубку, пока его супруга Светлана Роллановна заботливо разливает нам только что взошедший в турке кофе. Мне досталась красная чашка – под цвет футболки хозяина дома с красноречивым принтом в виде легендарного советского плаката «Не болтай!» – И я дал шуточное объявление: «Заберите «Мерседес» – верните трубки». Через какое-то время выяснилось, что его увели для вновь избранного президента Ингушетии. Мне позвонили из республиканского МВД и спросили, что будем делать, и я решил машину не забирать.
– Хорошенькая история для начала! Наверняка и у этого чудесного места, в котором мы сейчас так с вами уютно устроились, любопытная судьба.
– Всё так, это место с удивительной исторической аурой. Владел им знаменитый Соколов – один из хозяев модного московского ресторана «Яръ». После Октябрьской революции всё у него отняли и устроили здесь дачи ГПУ (Государственное политическое управление при НКВД РСФСР. – Авт.), а потом КГБ. Когда товарищ Берия оказался врагом народа, Госплан оттяпал их себе. Едва я только заступил на должность в Министерстве экономики, мне принесли на утверждение список того, кому что из сотрудников полагается для отдыха: главному специалисту – комната в общем доме (почти бараке), начальнику подотдела – половина дачи, начальнику отдела – вся дача, а заместителю председателя Госплана – большая дача.
А еще в нем было и распределение колбасы: кому в пайке вареную, кому – полукопченую, а кому – «Брауншвейгскую». Люди понимали, за что они работают, карабкаются по административной лестнице. Я тогда долго смеялся и сказал, что вот цены либерализуем – и будет любая колбаса свободно лежать на прилавке даже в маленьком городке. Мне не поверили! Но я оказался в итоге прав. Интересно, что из министерства я вышел беднее, чем в него вошел. (Улыбается.) До министерства был известным ученым, читал лекции в западных университетах, там издавались мои статьи, и я получал гонорары в валюте. А в министерстве имел только плохо индексируемую, довольно скромную зарплату, поскольку принципиально не брал взятки. Когда сейчас прихожу просить деньги на нашу партию к старым знакомым из бизнеса, часто слышу: «Ты ведь нефтяные квоты делил, ты иностранные кредиты делил, ты госинвестиции делил – ты миллиардером должен быть!» Я начинаю извиняться, объяснять, что мы, ученые, пришли спасать страну в драматические времена. Самому неловко, но так уж получилось. (Смеется.)
Тогда были действительно романтические революционные времена. Мой покойный друг, выдающийся деятель эпохи Егор Тимурович Гайдар тоже ничего не брал, мы оба ходили с ним без перстней с бриллиантами. Кстати, эти дачи, доставшиеся мне в наследство, еще советские сотрудники Госплана активно предлагали приватизировать, но я категорически отказался. Это сделали через несколько лет после моего ухода, а потом мне продали одну. Здесь жили четыре бывших министра экономики. Евгений Григорьевич Ясин, увы, ушел от нас в прошлом году, и их осталось трое. Улица, где мы живем – тупиковый круг. Когда его стали наносить на карту, я шутя предложил назвать нашу улицу Экономическим тупиком или тупиком Либерализма. Но в итоге назвали Заречной.
– Кстати, об экономическом тупике. Как влияет удержавшая свои позиции на заседании совета директоров Банка России 7 июня высокая (относительно) ключевая ставка в 16% на нашу экономику в целом?
– Центробанк совершенно справедливо озабочен высокой инфляцией, а ныне главный его инструмент борьбы с ней – это манипулирование ключевой ставкой.
Однако здесь мы попадаем уже не в тупиковый, а в порочный круг, поскольку само руководство ЦБ любит повторять, что причина высокой инфляции – это дисбаланс спроса и предложения, усилившийся ввиду бурного роста оборонных расходов. Ракеты произвели, в ВВП их зачли, работникам ВПК и их смежникам зарплату выплатили, а потребительских товаров на рынке больше не стало. При этом, по свежим данным Росстата, у нас рекордно низкая безработица: в апреле 2024-го она составила всего 2,6%. Ее оборотной стороной является дефицит кадров. Добавьте сюда еще эмиграцию после начала СВО и объявления частичной мобилизации – по неофициальным оценкам, она составила более миллиона человек. Причем это люди с высшим образованием, трудоспособного возраста и достаточно активные. Высокая ставка сдерживает инфляцию, дает хороший процент по вкладам, но из-за нее и кредиты становятся под 20%, и не каждый бизнес-проект может себя окупить… В этом порочном круге мы и крутимся.
– Что бы вы посоветовали в сложившейся ситуации Набиуллиной и Силуанову?
– Меня слушают редко и по мелочам. Так, недавно Министерство финансов РФ приняло ошибочное решение (кстати, вопреки мнению Федеральной налоговой службы): даже если руководители общественной или некоммерческой организации работают на волонтерской основе, все равно нужно сдавать «нулевую» отчетность по зарплате руководителя. Это легло бы дополнительным ненужным грузом на эти организации. У меня самого более 50 региональных отделений партии по стране, где все трудятся на волонтерских началах, и в мои планы не входило готовить и сдавать еще 50 совершенно пустых, бессмысленных отчетов. Ведь раз вы не получаете зарплату, то у вас в отчете стоит ноль. Написал об этой ошибке Антону Германовичу, и он со мной согласился. Сдачу «нулевых» отчетов отменили.
– Хорошо, что вы спасли от абсолютно ненужной бюрократии стольких людей. К вам прислушиваются только по экономическим вопросам или по политическим тоже?
– Увы, нет. Я вот, например, убежден, что вести военные действия не нужно. После 24 февраля 2022 года мы как партия приняли достаточно резкое заявление. В нем было прямо и четко сказано: такая политика – ошибочная. Но обсуждать это с политиками, уже принявшими подобное решение, – дело пустое.
«Яблоко» немного подгнило
– Сколько у нас на сегодня в России партий, которые открыто заявляют о своей мирной повестке? Ваша да Григория Явлинского?
– К моему огромному сожалению, «Яблоко» немного «подгнило» и часто занимает неясную позицию. Это не только мое мнение, я постоянно слышу его публично от представителей нашего демократического фланга. Сейчас на нем тяжелое положение. ПАРНАС ликвидировали, Партия Роста самоликвидировалась, ряд партий затихли, а «Рассвет» вряд ли зарегистрируют. Объективно говоря, наша «Гражданская инициатива» осталась последней из реальных демократов. К нам, кстати, активно идут люди: мы за несколько последних месяцев открыли шесть новых отделений в регионах.
– Общаетесь с Явлинским?
– Эпизодически. Звал Григория Алексеевича на днях на презентацию моей новой книги «Как мы делали реформы», но он, в отличие от вашего уважаемого главного редактора, не пожаловал. Он на меня обижается, когда я говорю о нем что-то такое, как вам сейчас сказал.
– Почему от «Гражданской инициативы» на последние президентские выборы выдвинули на тот момент даже не состоявшего в вашей партии новичка (правда, солидного возраста и весомого политического опыта) Бориса Надеждина, а не хорошо известного избирателям экс-министра экономики Андрея Нечаева?
– Мне многие предлагали выдвигаться, но, думаю, этим должны заниматься люди помоложе (Надеждин на 10 лет моложе Нечаева. – Авт.) и более крепкого здоровья. Решил, что мне будет тяжеловато вести активную избирательную кампанию, мотаться по регионам. Борис Борисович сам попросил, чтобы мы его выдвинули, и – ваша газета в этом принимала активное участие – его кампания оказалась самой яркой в политической истории последних лет.
– И как вам решение председателя ЦИК РФ Эллы Памфиловой отказать в регистрации ему, собравшему в два с лишним раза больше подписей, чем требовалось?
– Это решение не Эллы Александровны – она исполнитель. Власти испугались, потому что рейтинг Надеждина рос очень бурно: на 3–5% в неделю. И это по опросам лояльных режиму исследовательских центров! Независимые показывали еще более высокий его рост. Не думаю, что Боря выиграл бы выборы, но в Кремле все равно побоялись, что процентов 25–30 наберет человек с альтернативной, в том числе антивоенной, программой.
«Лимит революций исчерпан»
– Надеждин остается в вашей партии?
– Да, как раз его вслед за вами принимаю у себя дома. Обсудим сентябрьские выборы. Для сохранения регистрации «Гражданской инициативы» мы обязаны принять участие в муниципальных выборах в половине регионов. Если бы Борю зарегистрировали кандидатом в президенты, нам бы это уже не требовалось. Но приоритет муниципальным выборам – это еще и наше принципиальное решение, поскольку считаю величайшей ошибкой курс на фактическую ликвидацию местного самоуправления. Именно оно отвечает за значительную часть образования, здравоохранения, массовую культуру и спорт, местные дороги и прочее, а денег у него нет – всего 8% консолидированного бюджета страны. Мы больше не выбираем мэров – это теперь назначенцы-менеджеры, несущие ответственность не перед гражданами, а перед тем, кто их поставил на пост. Это абсолютно не-пра-виль-но!
Сейчас местное самоуправление законодательно вставлено в общую вертикаль власти, хотя еще недавно было самостоятельной ветвью власти. Помимо муниципалитетов, мы будем выдвигать своих кандидатов и в региональные Заксы, например в Горном Алтае, в Татарстане, в Мосгордуму.
– Не наивно ли полагать, что власти разрешат вам чего-то добиться на региональном уровне?
– Мы действительно не раз сталкивались с тем, что нам отказывали в регистрации под надуманными, даже – надо отдать им должное – креативными предлогами.
– Какой был самый креативный?
– Наверное, на выборах в Калуге. У меня были неплохие отношения с губернатором Анатолием Артамоновым. К несчастью, наше местное отделение выдвинуло на пост мэра Калуги его злейшего врага, и губернатор закатил жуткую истерику и дал команду нас не допускать. У нас тогда работал Максим Кац*, хороший политтехнолог, и мы собрали вместо положенных 5000 подписей – 7500 идеальных подписей. К ним было невозможно придраться. Я сам приезжал неоднократно в область на сбор. И тогда они придумали довольно креативный предлог – забраковали все подписи, собранные активной командой сборщиков из Красногорска, потому что они, как положено, поставили в подписных листах в своих данных «город Красногорск Московской области», а, по мнению избиркома, должен был стоять «город Красногорск Красногорского района Московской области». Трагикомично, что в их паспортах про район ничего не было.
– Надо думать, власть, само собой, справедливо опасается, что, допустив ваших кандидатов хотя бы на местный уровень, она сама поспособствует началу революции снизу…
– К революции мы не призываем. Искренне верю: лимит кровавых революций в России был исчерпан в XX веке. Но бороться за власть снизу мы будем.
– А как же вы – я подслушала – у Екатерины Дунцовой* на учредительном съезде ее партии спрашивали, когда вместе с ней пойдете на штурм Кремля?
– Это была моя шутка, учитывая мирный характер Кати*. Мы договорились, что они нам будут давать кандидатов на муниципальные выборы, особенно в тех регионах, где у нас нет отделений.
– Ее пока что незарегистрированный «Рассвет» после признания Дунцовой* иноагентом скорее всего, извините за каламбур, имеет туманные перспективы на создание?
– Да, этот проект теперь трудно осуществить… Жаль, очень жаль!
– Появление Дунцовой* на политической арене было сюрпризом для вас, как и для всех россиян?
– Да, прежде я ее не знал. Сейчас у нас с ней добрые отношения, и, смею надеяться, они перерастут еще и в конструктивные.
«Владимир Владимирович – не дурак, это правда»
– Не грозит ли иноагентская участь Дунцовой* еще более яркому и заметному несостоявшемуся кандидату Надеждину, да и вам лично?
– Грозит. Я каждую пятницу с волнением открываю реестр Министерства юстиции РФ – и всякий раз с облегчением вздыхаю, когда не нахожу там своей фамилии, хотя и в этом случае ничего не буду менять в своей позиции и своих действиях. За непростое время, в которое мы все угодили, выработал для себя правило поведения: в публикациях и интервью высказываюсь по отношению к действующей власти так, как думаю о ее политике, то есть часто критически, но не допускаю прямых личных оскорблений. Я не оскорбляю Путина. Я говорю: «Владимир Владимирович, вот тут вы не правы, это решение неверное». Но не говорю, что он идиот или типа того. И он реально не дурак, это правда. Он в самом деле не глупый и не бесталанный человек.
– Когда вы с ним общались в последний раз?
– На уровне приветствия – лет 10 назад, а на уровне бесед – в 90-е.
– В чем, по вашим наблюдениям, причина его амбиций стать, как Иван Третий, собирателем земель Русских, а также наполеоновских планов завоевать весь мир?
– Зная Путина как человека рационального, cам удивился его решению о проведении спецоперации, о чем честно написал. Думал, все ограничится политическим блефом и до прямого военного конфликта не дойдет. По его собственным неоднократным признаниям, он не пользуется интернетом, а только читает то, что ему приносят в папочках. По законам административного жанра ему приносят то, что читать приятно, и то, что возвеличивает авторов этих папочек в его глазах. Мне нравится афоризм английского политика и историка Джона Дальберга-Актона: «Власть развращает, абсолютная власть развращает абсолютно».
– Да Путин и сам, похоже, придерживался того же мнения, он же еще в 2004 году заявил: «Если семь лет работать с полной отдачей, с ума можно сойти».
– Элементы мании величия у него появились. Он на полном серьезе считает, что отечественная история – это Иван Грозный, Петр Первый, Екатерина Вторая и – Владимир Владимирович… Разубедить его в этом трудно. Но допускаю, что он искренне верит, что Запад хочет поработить Россию, сделать ее колонией, сырьевым придатком. Хотя сам еще пару десятков лет назад публично рассуждал о возможности вступления России в НАТО. Вопрос, почему он так меняет свое мнение и свои решения – это вопрос больше не к экономистам и политикам, а к психологам.
«Покушение — это неприятно»
– 4 июня Алексею Навальному** исполнилось бы всего 48 лет. Трагический конец его борьбы и всей жизни был предопределен или можно было его спасти?
– Политсовет нашей партии назвал его безвременную смерть «политическим убийством», независимо от конкретного медицинского диагноза. Вынужден отметить, что Алексей Анатольевич** сыграл большую роль в разрушении той демократической коалиции, которая начала создаваться, пожалуй, впервые, после убийства Бориса Немцова, царствие ему небесное. Тогда собрались вместе: я, «яблочники», Михаил Касьянов, Геннадий Гудков***, Дмитрий Гудков*, Ирина Прохорова, Владимир Рыжков и другие демократические лидеры. Мы все решили пытаться совместно идти на очередные выборы. И Алексей** сделал много, чтобы эта коалиция не состоялась. Но я, безусловно, отдаю дань его фантастическим организаторским способностям, его мужеству и стойкости, и мне невероятно жаль, что у такого незаурядного человека такой трагический конец.
– Как жить и работать, чтобы не попасть под каток государственных репрессий?
– По наитию, ибо никаких особых методов тут нет. Вот мой друг Егор Гайдар любил повторять на моих днях рождения, что у меня от природы нет чувства страха. Он стал говорить так после того, как я вышел к нему в конце 1991 года с предложением отменить все выданные в СССР квоты на экспорт нефти, поскольку их было выдано примерно столько, сколько всего ожидалось добыть нефти за 1992 год. Если бы они все были реализованы, то страна осталась бы без бензина и дизельного топлива. Это было отчаянное решение, потому что при тогдашнем соотношении цен эти квоты уже с одного танкера делали людей долларовыми миллионерами (внутренняя цена нефти – около 100 рублей, внешняя – примерно 100 долларов США). Но мы тогда были смелыми и отчаянными романтиками и квоты отменили. Потом на меня было даже совершено покушение. Но ничего…
– Покушение?!
– Особо нечего рассказывать, хотя покушение – это всегда неприятно. Поздний вечер конца 1991 года. Моя правительственная «Волга» отъезжает от Старой площади, где тогда располагалось правительство России, и тут какие-то чеченцы на своем авто влетают ровно в то место моей машины, где я должен был сидеть… Наша машина превращается в запятую. У моего водителя – сотрясение мозга.
– А вы?
– Я по счастливому стечению обстоятельств в тот вечер не дождался задержавшегося водителя и уехал в Кремль с кем-то из коллег. Повезло. Ведь на особо охраняемой Старой площади случайных столкновений не бывает…
/Елена Мильчановска.
*Власти РФ признали иноагентом.
**Власти РФ признали террористом и экстремистом.
***Власти РФ признали иноагентом, террористом и экстремистом.
ПОДДЕРЖИВАЙТЕ НАС НА podpiska, ПОДПИСЫВАЙТЕСЬ НА ТЕЛЕГРАМ-КАНАЛ sobesednikru