Детям, перенесшим рак, дают вторую жизнь в лагере «Шередарь»
Вместо вожатых – шери и мастера, вместо отрядов – команды. Корреспондент «Собеседника» узнал, как в лагере «Шередарь» во Владимирской области проходят смены для детей, перенесших онкологические заболевания, что такое терапевтическая рекреация и как преодолевать выученную беспомощность.
Между домиков на велосипеде
На входе в лагерь меня встречает клинический психолог и руководитель реабилитационных программ благотворительного фонда «Шередарь» Екатерина Тинякова. Несмотря на солидное название должности, с ее обладательницей мы сразу переходим на «ты». Здесь так принято, в том числе в общении между детьми и взрослыми, поскольку волонтеры и сотрудники лагеря – скорее старшие товарищи, а не воспитатели. Екатерина дает мне бейдж с именем – такие в «Шередаре» все носят, чтобы было понятно, как к ним обращаться. А вот фамилии на нем нет. Это сделано, чтобы дети потом не искали волонтеров в соцсетях – личные границы строго оберегаются. В лагере также действует запрет на телефоны. Если уж приехали общаться, то нужно общаться вживую. Взрослые тоже не достают свои гаджеты, ведь правила для всех едины.
Места вокруг живописные – сосновый лес, где-то недалеко течет река Шередарь, давшая название центру. Мы идем мимо аккуратных деревянных домиков, где живут обитатели лагеря. Мальчики – с мальчиками, девочки – с девочками. Но за пределами домиков они разбиваются на смешанные команды. В смене, на которую я попал, 73 участника заезда от 7 до 12 лет распределены на восемь команд. «Шередарь» способен принять до ста постояльцев – за бóльшим количеством детей трудно обеспечить полноценный присмотр.
– Вон идет медицинский волонтер Влад, а на него опирается Родион, – замечает Екатерина, катящая рядом с собой велосипед – основное средство передвижения по большой территории лагеря. – Родион у нас уже второй раз. Всего к нам можно приезжать на три смены, и всегда бесплатно. В прошлый раз Родион был с костылями, но после того, как врач разрешил ему ими не пользоваться, естественно, он их забросил. У него, конечно, очень медленно получается ходить, и мы ждем, когда ему надоест и он хоть иногда будет брать костыли.
В «Шередаре» детей не заставляют что-то делать из-под палки. Всегда находятся другие способы наладить коммуникацию.
Свобода выбора в столовой
В кафе мы встречаемся с директором фонда «Шередарь» Ксенией Давидсон. Кафе больше напоминает столовую, только очень уютную. Но, учитывая, что у детей больничные термины могут вызывать неприятные воспоминания о лечении, их в лагере стараются избегать. Поэтому и медсанчасть называется Домом большого подорожника. Ксения посвящает меня в тайны терапевтической рекреации (ТР), или, говоря простыми словами, лечебного отдыха. В отличие от привычных санаториев упор делается не на физические процедуры, а на игру, коммуникацию и другие виды взаимодействия с окружающими людьми, помогающие лучше адаптироваться в обществе после перенесенной тяжелой болезни.
Историю ТР можно отсчитывать с сестры милосердия времен Крымской войны Флоренс Найтингейл, замечавшей, что выздоровление раненых более успешно идет в социуме, однако развитие нового направления в США и Западной Европе началось после другой войны – вьетнамской. До России терапевтическая рекреация дошла в 2006 году, когда в ирландский лагерь «Барретстаун» первыми отправились дети из Беслана. Затем основательница фонда «Подари жизнь» Галина Чаликова предложила входившему на тот момент в правление фонда благотворителю и предпринимателю Михаилу Бондареву создать подобное учреждение рядом с его загородным отелем во Владимирской области для детей, перенесших рак, и в 2012 году «Шередарь» появился на свет.
Новое начинание поддержали врачи-онкологи и медийные благотворители: Чулпан Хаматова заложила капсулу будущего первого центра и вместе с Диной Корзун помогала строительству, с фондом дружат Константин Хабенский, Екатерина Климова, Елена Ксенофонтова, а правление возглавляет режиссер Александр Баршак.
– Часто родителям психологически очень трудно впервые на долгое время отправить ребенка, оторвать его от себя, – рассказывает Ксения. – И мы объясняем, что здесь не страшно, здесь были более тысяч участников, и их сын или дочь всегда находятся под присмотром знающих людей, прошедших специальные тренинги. Рядом с нами находится медицинский центр, а до партнерских клиник можно доехать в течение 20–30 минут. Чтобы снять волнение родителей, мы предлагаем им приехать вначале на бесплатные семейные смены, чтобы понять, как все устроено. Но в конечном итоге, конечно, последнее слово остается за ними.
Гиперопека – это вполне понятное чувство, когда жизнь чада висит на волоске. Зачастую она сохраняется после отступления болезни. И тогда может возникнуть выученная беспомощность. За ребенка не просто все решают и делают родители. Он в свою очередь не желает ничего менять в сложившемся положении. Вернее, даже не знает, что можно по-другому. Причем это свойственно и для молодых взрослых – смены проводятся и для них. Дети в «Шередаре» учатся делать выбор, что позволяет избавиться от выученной беспомощности. Порой выбор происходит практически незаметно и вроде бы в малозначительных мелочах. Например, в кафе действует принцип шведского стола и решение, что есть на обед – грибной суп или суп с фрикадельками, для детей, которых прежде родители не спрашивали о меню, становится одним из ответственных выборов в череде других.
Без дела не сидят
Большую часть дня жители лагеря проводят в мастерских. Занимаются как в помещениях, так и на открытом воздухе – ездят на лошадях, стреляют из лука, играют с собаками, плавают на каяках и проходят веревочный курс. Причем парк устроен так, что пройти его можно даже в инвалидном кресле. У каждой смены есть своя тематика, позволяющая придумать легенду для мероприятий. Я побывал на космической смене – мастерские превращены в планеты и звезды, а в домиках висят картинки с ракетами, космонавтами, Маленьким принцем и Лисом. В помещениях дети вырезают из фетра, делают восковые свечи, занимаются в театральной студии, записывают песни и подкасты и делают многое другое. На мастерские не ходят в обязательном порядке, тут снова действует принцип не заставить, а заинтересовать.
Свободного времени у волонтеров практически нет, и поговорить с мастерами удается лишь на послеобеденной планерке, где обсуждаются рабочие моменты и планы на вечернее мероприятие.
– В прошлом году я была на семейной смене, – рассказывает мастер Гузель, которая после аварии не может ходить. – Поначалу думала, что волонтерить, находясь в инвалидной коляске, не получится, но потом все же решила попробовать. Тем более что я уже занималась волонтерской деятельностью, помогая научиться другим людям навыкам езды в кресле.
В основном волонтеры в «Шередаре» – это студенты, но есть даже те, кому за 70. Главное – желание и правильное умение помогать. В отличие от мастеров, встречающихся с детьми только на своих занятиях, шери находятся постоянно со своим подопечными. Шери (о происхождении названия, связанного с именем фонда, догадаться несложно) – это и вожатые, и помощники, и те, от кого зависит качество терапии.
– Мне нравится, что я вижу, каким был ребенок, когда приехал, и каким он уезжает, – говорит Евгений, приезжающий в лагерь уже в 27-й раз. – В начале смены ребенок скромный, застенчивый, боится выйти из своей комнаты. А в конце он выступает перед огромным залом. И эти ощущения от изменений ни с чем не сравнить.
Вместе с детьми меняется и сам «Шередарь». В прошлом году был заложен камень под строительство нового центра, где будут принимать детей с ВИЧ, диабетом и из зоны спецоперации, ведь рекреационная терапия изначально создавалась для преодоления посттравматического стрессового расстройства.
/Никита Ларин.
Помочь благотворительному фонду «Шередарь» можно в телеграм-канале https://t.me/fund_sheredar
ПОДДЕРЖИВАЙТЕ НАС НА podpiska, ПОДПИСЫВАЙТЕСЬ НА ТЕЛЕГРАМ-КАНАЛ sobesednikru