Все четверо арестованных по подозрению в совершении чудовищного теракта в «Крокус Сити Холле», унесшего жизни более 140 человек, в том числе детей, во время задержания и допросов подверглись жестокому обращению. Один из террористов лишился уха, второй – глаза. Причем об этом стало известно от самих силовиков, опубликовавших видео своих методов работы. «Да разве так можно?» – ужасается часть общества. «Террористам – адские муки без суда и следствия!» – аплодирует другая часть. «Собеседник» выслушал два разных мнения на этот счет.
Допустимо ли пытать террористов? Точнее – подозреваемых в теракте?
Геннадий Гудков*, политик-оппозиционер, экс-депутат Госдумы четырех созывов, полковник ФСБ РФ в отставке:
– Четкий, недвусмысленный ответ на этот взволновавший общество вопрос дает наш Основной Закон – Конституция РФ. В статье 21 сказано: «Достоинство личности охраняется государством. Ничто не может быть основанием для его умаления. Никто не должен подвергаться пыткам, насилию, другому жестокому или унижающему человеческое достоинство обращению или наказанию». Поэтому тут и рассуждать не о чем. Никого недопустимо пытать – ни любого человека, ни террориста, ни иного преступника. Пытающий перестает быть офицером и стражем закона, он становится садистом и палачом. И сам при этом нарушает закон! Разница в таком случае между ним и террористом только в тяжести преступления.
Напомню и основные цели уголовного наказания: восстановление социальной справедливости, исправление осужденного, предупреждение совершения новых преступлений. Цели же пыток – унизить, сломать физически, психически и душевно, превратить в глубоко несчастного и больного человека. И это человека, процессуальный статус которого – подозреваемый, чья вина еще не доказана! Это все наследие сталинских ГУЛАГов. Та идеология никуда не делась, она в крови. И эти обычаи и традиции нашей страны поддерживаются властью.
Евгений Сатановский, экономист, востоковед, один из ведущих экспертов в области политики и экономики стран Ближнего Востока (с яростью):
– Скажу так: сволочи, идите к дьяволу и не мешайте делать силовикам их работу! И вы в том числе не мешайте своими гнусными, никому не нужными опросами. Лучше бы на завод шли работать – хоть какая-то польза обществу от вас была бы. А что, если отдельно взятый эфэсбэшник прочтет весь этот бред в вашей газете и отвлечется от важных дел? Это будет ваша вина, ваша ответственность! А к героям, задерживающим террористов, у меня по их методам в принципе никаких вопросов возникнуть не может. В методах борьбы с терроризмом нет никакой возможности быть белыми и пушистыми. «Благими намерениями вымощена дорога в ад». Допустимо все, что может остановить террор. Допустимо все, что может его не допустить. Лучше, конечно, всех арестованных застрелили бы заранее, заблаговременно.
Допустимо ли делать видео с пытками публичными, выкладывая их в интернете?
Геннадий Гудков*:
– Появление подобных видео в соцсетях и мессенджерах – один из результатов отрицательной селекции кадров, ведь в такие структуры в последние 20 с лишним лет набирали людей с комплексом неполноценности, неудачников по жизни, ненавидящих все человечество. Они, жестоко издеваясь над людьми, получают своеобразную моральную компенсацию за все свои жизненные неудачи. Опубличивание этих документов эпохи свидетельствует об отмашке с самого верха, что там это все одобряют и поощряют. Кстати, в августе 2022 года Апелляционный суд Варны отменил решение областного болгарского суда, разрешившего экстрадицию гражданина РФ Алексея Алчина, которого преследовали по политическим мотивам. Его постановили не выдавать России во многом после того, как лично я предложил на том заседании посмотреть видеоматериалы о пытках в российских местах лишения свободы, которые могли ждать каждого экстрадированного. Болгарские судьи не решились – пояснили, что боятся это даже увидеть. И в их глазах реально читался страх!
Евгений Сатановский:
– Будем надеяться, эти видео наглядно продемонстрируют тем, кто, может быть, прямо сейчас планирует и готовит теракты, их дальнейшую судьбу и остановит их преступные замыслы. Считаю, такие съемки должны быть жестче. Надо было не ухо отрезать, а яйца! И не током пытать, а в кислоте растворять, предварительно содрав живьем кожу!
Ни в коем случае не оправдывая и не поддерживая терроризм и террористов, допустимо ли сочувствовать тем, кто пережил пытки?
Геннадий Гудков*:
– Сочувствие в таком случае – это нормально. Это не оправдание террора и не поддержка его. Да, эти четверо подозреваются в совершении одного из самых жутких терактов в истории. Но никто не имеет права на внесудебную расправу над ними. А я ведь тоже официально для государства – террорист. И что, меня тоже, выходит, пытать можно? В перечне Росфинмониторинга я не только экстремист, но и помечен террористической звездочкой – за что, одному Богу известно. Ждем ответа от ведомства на адвокатский запрос. Все, чем я занимаюсь, это публичная политическая деятельность. Иных действий с моей стороны никогда не производилось. Я не террорист. Но, видимо, сегодня любые взгляды и убеждения, расходящиеся с кремлевской пропагандой, квалифицируются как террор. Как же повезло, что во времена моей службы в органах госбезопасности (с начала 1980-х по начало 2000-х) мы ни к чему подобному отношения не имели!
Евгений Сатановский:
– Тем, кто, как они отмечают, «чисто по-человечески» сочувствует пережившим пытки террористам, лечиться надо, причем у психиатров: налицо признаки тяжелого психоза. Слышал, сейчас еще призывают отрезать уши у защищающих террористов адвокатов по назначению, которые просто по закону не вправе отказаться от принятой на себя защиты. А ведь что мы, по сути, имеем? Систему, что не направлена на защиту жертв и на спасение их жизней любой ценой, а систему, направленную на защиту преступников. Не только на руках террористов, но и на руках их адвокатов кровь всех тех, кого они погубили и погубят. Назначать адвокатов террористам – это глубокое извращение нашей системы. Сами адвокаты вроде и не виноваты – их и правда назначили, но чисто эмоционально хочется им открутить голову. И плевать мне на их уши!
«У нас была жалость к террористу»
Пока вся страна спорит, «Собеседник» спросил о пытках террористов и подозреваемых в теракте человека, имеющего право на свое, особое мнение, – сопредседателя Ассоциации жертв террористических актов «Матери Беслана» Анете Гадиевой. Первого сентября 2004 года она оказалась среди 1127 заложников Беслана вместе с двумя дочерями. Ей с годовалой Миленой позволили выйти, а 9-летняя Алана осталась в школе №1 навсегда – в числе 334 погибших, среди которых 186 были детьми.
– Полагаю, те, кто на себе не испытал – слава Богу! – агрессии террористов, не знает, каково это – потерять из-за них своего ребенка, – и вовсе не должны рассуждать об этом, – тяжело вздыхая, говорит «Собеседнику» Анета Николаевна. – Когда представляешь, что этот террорист мучил и убивал твоего сыночка или дочь, жалости к нему нет и не может быть. Хотя… Мы, матери Беслана, во время суда над единственным уцелевшим в Беслане террористом Нурпашой Кулаевым (он отбывает пожизненный срок. – Авт.), ему тогда было 23 года, все равно в какой-то степени, в какой-то момент… У нас жалость к нему возникала, когда его там… И в то же время на него бросались, все хотели его конечно же растерзать, уничтожить этого нелюдя прямо на месте. Это очень сложные чувства…
– Почему вы испытывали к нему жалость?
– Мы ведь нормальные люди, не террористы. И поэтому в каждом человеке видим человека, личность и испытываем жалость. А террористы – это совершенно больные люди, с больной психикой, одержимые… Вот они как раз – безжалостные!
– Что вы думаете о пытках подозреваемых в теракте в «Крокус Сити Холле»?
– После пережитого теракта я бы пытать их не смогла (тогда я сама бы превратилась в такого же варвара, как они), а просто убить – да, но лишь в состоянии аффекта. И в таком случае мы были бы оправданы – ведь это они довели нас до того, что мы тоже стали на один страшный миг ненормальными…
/Елена Мильчановска.
*Власти РФ считают иноагентом, террористом и экстремистом.
ПОДДЕРЖИВАЙТЕ НАС НА podpiska