Всё чаще мы удивляемся причудам погоды. Мир бросает то в дикий холод, то в страшную жару. «Это все глобальное потепление», – толкуют обыватели. Доктор геолого-минералогических наук лаборатории геодинамики, георесурсов, георисков и геоэкологии Николай Сорохтин рассказал «Собеседнику», что происходит на планете – глобальное потепление или великое оледенение, которые не раз были на Земле – и почему климат влияет на исторические процессы.
Не потепление, а похолодание!
– В известной композиции Борис Гребенщиков* описывает влияние глобального потепления на нашу страну: «В Байкале крокодилы, баобабы вдоль Волги-реки». Понятно, что это ирония, ну а все-таки насколько реальна такая картина?
– Смотря о каком временнóм интервале идет речь. Если через миллионы лет, то это вполне может быть. Потому что, кроме изменения погоды, которое мы наблюдаем, еще вмешиваются процессы дрейфа континентов. И наш континент запросто может оказаться на экваторе. Но в ближайшей перспективе, когда люди еще будут помнить песни Гребенщикова*, в Байкале крокодилы точно не появятся.
– Сегодня в одной части планеты можно наблюдать небывалую ранее аномальную жару, а в другой ее части – такой же ранее небывалый аномальный мороз. Чем объяснить? Какой-то сбой программы?
– Сейчас очень многие считают, что грядет глобальное потепление (я говорю о Северном полушарии). Если бы наступало глобальное потепление, то оно привело бы к уменьшению разницы температур между экватором и полюсом. Температура на полюсе была бы выше, а на экваторе такая, как сейчас. При уменьшении разницы температур циклонические и антициклонические вихри были бы более рыхлыми, быстрее бы разрушались. И в их перемещении принимали бы участие «силы Кориолиса». То есть атмосфера вращалась бы в соответствии с вращением Земли. Тогда на нашу погоду оказывала бы влияние Северная Атлантика.
Если в природе наблюдается глобальное похолодание, то разница температур на полюсе и на экваторе увеличивается, соответственно на полюсе становится холоднее. При увеличении разницы температур увеличиваются силы меридионального переноса воздушных масс. Следствие глобального похолодания – увеличение турбулентности воздушных потоков. Циклонические и антициклонические вихри становятся более устойчивыми. Дольше задерживаются в тех областях, в которые они прорываются. Я считаю, что косвенные признаки того, что мы наблюдаем в последние годы, говорят о том, что грядет фаза глобального похолодания. И мы скатываемся в области увеличения разницы температур на экваторе и на полюсе.
– Существует довольно популярная теория цикличности температурных изменений. Так, многие историки утверждают, что средняя температура в Европе в период Римской империи и раннего Средневековья была даже выше нынешней, в XIV–XIX веках она постепенно понижалась, а теперь опять растет. Так ли это на самом деле?
– Естественно, почти все процессы на Земле развиваются по синусоидальному закону. То есть периоды похолодания сменяются периодами потепления, и наоборот. Циклы эти имеют разную периодичность: бывают тысячелетние, бывают столетние, а есть периоды и на несколько тысяч лет. И естественно, если мы говорим о климате в Европе, например, в конце XVI века, то в качестве примера можно привести историю Бориса Годунова. Почему этот правитель России кончил так плохо? Потому что именно в его правление несколько лет стояли аномальные холода. Лета практически не было, затем случился страшный голод. В Европе также в этот период жители Дании ранней осенью передвигались на коньках между островами. Европейцам в XVI веке с погодой, что называется, очень не повезло. А Римской империи – наоборот: ее расцвет пришелся как раз на период потепления.
– То есть погода активно влияет на исторические процессы?
– Конечно. На развитие цивилизации она явно влияет. Как именно влияет – когда больше, а когда меньше, – трудно сказать. Потому что, например, в Римской империи еще не существовало точной методики определения температурных режимов, как сегодня. На мой взгляд, не совсем корректно говорить о том, что какой-то этап в истории был теплее, а какой-то холоднее. Все это происходит на уровне косвенных оценок.
Клещи, борщевики и невинные коровы
– Долгосрочный прогноз погоды (на период от десяти лет и дольше) – это заведомое шарлатанство? А если нет, то как изменится климат в России через десять лет?
– При глобальном потеплении могут быть фазы локального похолодания. И наоборот. Это очень сложный процесс. Но в целом, если мы возьмем длинный период, то есть ближайшие 30–40 лет, нас ждет увеличение континентальности климата для нашей страны. Лето будет в целом более теплое и сухое, а зима – более холодной и снежной. То есть мы вернемся в нормальную русскую зиму, которая была характерна для конца XIX – начала XX века. Но это, повторяю, в целом. В каждом конкретном случае может быть иначе. В Москве может быть оттепель, а в Сибири – минус 60 градусов. И наоборот. То есть нельзя судить о глобальном климате, просто выглянув в окно.
– Существует ли реальная угроза полного затопления крупных приморских городов, таких как Санкт-Петербург, в результате глобального потепления или это все из области ненаучной фантастики?
– Это фантастика. В истории планеты был меловой период, когда существовала мощная трансгрессия моря, то есть повышение уровня Мирового океана. Но это было связано не столько с теплым климатом, сколько с резким уменьшением скорости дрейфа континентальных плит. Если случится таяние ледников, то это не случится одномоментно. Такой процесс растянется на тысячелетия. И подъем уровня моря будет не такой резкий – 1 сантиметр за 10 или даже за 100 лет. Это не тот параметр, который приведет к резкому затоплению приморских городов и Санкт-Петербурга в частности. Даже Нидерланды вполне справляются с этим, хотя колебания уровня там бывают до нескольких сантиметров в год.
– Сегодня энцефалитные клещи уже оккупировали северные регионы страны. Помимо клещевого энцефалита, каких еще проблем, связанных с потеплением, стоит ожидать жителям российского Севера?
– Помимо клещевого энцефалита, есть еще не менее проблемные вещи. Такие как колорадский жук и борщевик Сосновского. И все эти процессы происходят даже не столько за счет изменения климата, хотя это влияние нельзя отрицать, сколько за счет приспосабливания растений и животных к тем условиям, в которых они находятся. И продвижение клещевого энцефалита, кстати, происходило не с юга на север, с Дальнего Востока в западные регионы. Я еще в бытность свою студентом работал на севере Якутии. Так вот там клещевой энцефалит уже был. А на севере Якутии – мерзлота и заведомо некомфортные условия для клещей. Поэтому связывать нашествие клещей с глобальным потеплением не совсем корректно.
– Считается, что главным фактором изменения климата за последние 50 лет стало резкое увеличение численности населения Земли и гиперконцентрация его в крупных городах. Это так?
– Я так не считаю. Говорить о том, что резкое увеличение численности населения Земли является главным фактором изменения климата – это все равно что говорить, что увеличение численности коров продуцирует увеличение объемов метана, который является парниковым газом. Но коровы гораздо меньше производят метана, чем это бывает при добыче нефти и газа. Это всё дутые проблемы. Надо сказать, что природа имеет огромный потенциал к саморегуляции. И увеличение числа населения планеты никак на нее не влияет. Главное в том, сможет ли человечество себя прокормить.
– А уничтожить планету люди в состоянии?
– Уничтожить планету у человечества вряд ли получится. Вот в Чернобыле была страшная катастрофа. А до этого ядерные бомбы были сброшены на Хиросиму и Нагасаки. Жизнь поглотила и переработала эти территории. Ядерный взрыв уничтожит какое-то количество биологических видов. Конечно же это приведет к мутациям. Но в целом, если произойдет ядерная катастрофа, биологическая жизнь все равно приспособится.
/Марина Суранова.
*Признан в РФ иноагентом.
ЧИТАЙТЕ НАС НА sobes.press, ПОДПИСЫВАЙТЕСЬ В дзен, ПОДДЕРЖИВАЙТЕ НА podpiska