Приговор, вынесенный художнице из Петербурга, потряс даже тех, кто за последние два года на судебных процессах повидал немало слез и несправедливости. Что же преступного она совершила? Подменила в питерском гипермаркете ценники на стикеры антивоенного содержания. Власти сочли это фейками на тему СВО. За пять бумажек – семь лет лишения свободы… Саша Скочиленко, сама того не ожидая, стала одним из самых ярких символов протеста. Граффити в ее поддержку можно увидеть по всему миру. А в России слово ей предоставляет «Собеседник».
«Я была в эйфории, когда ехала в СИЗО»
– Саша, я была на одном из заседаний по твоему «фейковому» уголовному делу и поражалась и мерами «безопасности» (тебя не только водили под конвоем двух десятков вооруженных до зубов сотрудников различных структур, но и все двери за тобой закрывали и удерживали), и жестокостью (из-за графика слушаний тебе пришлось несколько дней голодать, тебе не давали воды, не пускали в туалет…). Что же ты, обычная мирная девушка, им такого сделала?
– Честно, не знаю, почему со мной так жестоко обращались во время судебных заседаний. Для меня это до сих пор загадка. На суд автозак забирал нас около 8 утра, ожидание проходило без доступа к горячей пище и кипяченой воде. Обратно в камеру попадали обычно в промежутке от 10 вечера до полуночи. Как следствие – завтрак, обед и ужин пропущены. Считается, что доставленные в суд должны питаться сухим пайком. Мне полагается диетический. Но всю осень 2023-го в СИЗО не было диетических пайков (закончились) и выдавали обычные. Из них мне можно: пакетик чая и пакетик сахара. Всё.
Со временем стали разрешать брать свою еду, но из-за частых судов родные и близкие не успевали с передачами (в дни заседаний их сделать нельзя). Еда заканчивалась, и в суд мне было взять нечего… Кроме того, перерывы в слушаниях, длившихся по 6–8 часов, мне давали только 10-минутные – за это время нельзя даже заварить сухую кашу. От стресса у меня обострились все хронические заболевания ЖКТ, и питаться даже растворимой пищей было очень больно. Приходилось голодать, чтобы не навредить себе еще сильнее…
Лично для меня самым жестоким из всего пережитого стало то, что не давали воды. Ужасно, когда ты должен спрашивать разрешения на то, чтобы удовлетворить естественные потребности. Но еще ужасней – когда кто-то обладает властью запрещать тебе их удовлетворить… Сейчас в России всем этим судьям, следователям и прокурорам сломать человеческую жизнь так же просто, как веточку для костра. Такие люди не стоят того, чтобы я на них злилась. Кстати, я даже зауважала нашего прокурора, требовавшего приговорить меня к 8 годам колонии общего режима. Несмотря на то, что, как я слышала, он учился в Суворовском училище и ему близки официальная идеология и «военная романтика», он не пошел на передовую. Это вдохновляющий пример для граждан нашей страны.
– А как относишься к донесшей на тебя 77-летней пенсионерке Галине Барановой? Кажется, она пожалела о содеянном, заявив накануне приговора: «За бумажки можно было бы поменьше. Я с самого начала прокурору говорила: ну что за глупость? За это столько не дают. Выпороли и отпустили».
– Откуда же я знала, что на Галину Баранову эта безобидная акция произведет такое впечатление? На нее я никогда не злилась. Мы с ней – две стороны одной медали, мы разные полюса одной планеты под названием «общество». Без таких, как она, не было бы таких, как я, и наоборот. Идея создать антивоенные ценники пришла мне в марте 2022-го – я написала об этом в соцсетях. А спустя некоторое время увидела в телеграм-канале, что кто-то уже виртуозно ее воплотил. Не знаю, читал ли этот человек мой пост или идея витала в воздухе, но, так или иначе, я сама с воодушевлением распечатала ценники, перетасовала их, как колоду карт, и закинула в карман куртки. Шла к другу в гости, по пути увидела «Перекресток». Зашла, вытянула пять бумажек – и, гуляя по торговому залу, распихала их в случайных местах. Это была чистая лотерея, и я выиграла джекпот! А ведь действовала по наитию и даже особого значения этому не придала.
– Твоя акция – яркий пример протеста, наделавший шума. Но стоила ли она того, чтобы лишиться свободы на долгих семь лет, да еще когда ты так молода, ведь тебе всего немного за тридцать…
– Я ни разу не пожалела о своем поступке. Стоила ли акция моей свободы? Конечно, нет! А вот мой перформанс «Заключение в тюрьму» и все, что произошло после моего ареста, конечно, стоили. В этом и заключается суть перформанса. Это как залезть в клетку где-нибудь на Красной площади, только моя клетка страшнее и просижу я в ней целых семь лет. Я хочу привлечь общественное внимание к проблемам репрессий, свободы слова, мира, и 7 лет за эти ценности отсидеть не жалко.
– При этом, в отличие от многих других, посаженных в эти два года за «публичное распространение фейков о ВС РФ по мотивам политической ненависти», активисткой ты себя не считаешь.
– Да, больше всего я не согласна с тем, что я – активистка. Алексей Горинов, Илья Яшин*, Ольга Смирнова… вот настоящие активисты! В этом смысле ощущаю, что занимаю чье-то место, так как для протеста не сделала ничего, кроме журналистских репортажей в былые годы. Скажите, можно ли назвать активистами Джона Леннона, Нину Симон или Джоан Баэз? Ни в коем случае не сравниваю себя с этими великими людьми, но принцип тот же: творец всегда откликается на зов истории.
– Тем не менее в первые месяцы после начала СВО многие реально не ожидали, что за свои перформансы пойдут в тюрьму, да еще надолго. А ты?
– К аресту я была готова еще тогда, в марте 2022-го. Даже написала пророческий для меня текст «Последнее слово», его я читала на концертах под электронные импровизации. Читая, всякий раз представляла, как эпично меня будет вязать полиция – прямо на сцене, во время исполнения. Я была уверена, что меня арестуют за какую-то миролюбивую творческую деятельность. Когда действительно задержали, около часа вообще не представляла, за что конкретно, а когда озвучили, что за ценники – от души рассмеялась. Вот это как раз было для меня неожиданностью!
Мой арест в любом случае был неизбежен. Я хиппи и пацифистка, занималась гражданской журналистикой, мой комикс издавали в Украине на украинском, я работала вожатой с украинскими детьми, некоторые мои друзья и коллеги жили в Украине. Все мои идентичности кричали от боли и несправедливости – как я могла молчать, пока происходит вот это вот всё?!
Так что я нашла достойное занятие – перформанс в поддержку мира «Заключение в тюрьму». Спасибо нашим государственным органам за то, что его спродюсировали и профинансировали. Когда ехала в СИЗО после приговора, испытывала творческие экстаз и эйфорию. Во время своего последнего слова я произнесла важные слова о любви, о ценности жизни, о состоянии нашего общества – и громкими эти слова сделала именно жестокость моего приговора. Трогала бы нас история Жанны д’Арк, если бы ее не сожгли на костре?
«У меня не было целых ботинок»
– Как ты решила стать художницей?
– Я никогда не мечтала быть художницей. Да, рисовала с детства, да, росла в семье художников, но не относилась к этому серьезно. Когда училась режиссуре в Санкт-Петербургской государственной академии театрального искусства, очень увлеклась классической диснеевской анимацией и захотела стать аниматором. Сходила на курсы академического рисунка – вот и всё мое художественное образование. Год делала мультик в сложной смешанной технике в качестве одной из курсовых работ в академии. Пыталась устроиться на знаменитые студии «Мельница» и «Петербург», но быстро поняла, что это не мой образ жизни – сидеть на одном месте в офисе часами. Потом случились большой кризис и депрессия – думала, вообще не смогу рисовать.
Решила рассмотреть альтернативные варианты – и поступила на бюджет в СПбГУ на факультет свободных искусств и наук в надежде начать академическую карьеру в области антропологии медиа. На втором курсе внезапно нарисовала комикс «Книга о депрессии», он стал вирусным в Рунете и понравился тысячам людей, несмотря на то, что не приложила никаких усилий для его пиара. Обо мне стали писать в СМИ, называя «художницей из Петербурга». Я посмеялась: «Ну какая же я художница?» – и забыла. А перед самым получением диплома встретила любовь всей жизни и наконец-то поверила в свои силы и приняла свою судьбу.
Мой социальный лифт был готов взмыть вверх – в престижную магистратуру, возможно, даже за рубежом, но в самый последний момент я нажала другую кнопку – и рухнула в андеграунд. Мне сорвало крышу от того, что нашла свое место в мире.
В каком-то сомнамбулическом состоянии я нарисовала старой гуашью огромные граффити на гипсокартонной стене недоремонтированной комнаты. И сказала: «Теперь ты – художница!» Уволилась с работы, последние деньги потратила на баллончики с краской. В какой-то момент у меня не осталось даже целых ботинок, и я обматывала ноги пакетами, чтобы они не промокли в непогоду. Стала жить впроголодь, порой подбирала еду на улице. Похудела до 45 кг, почти растаяла… Но была счастлива, потому что могла заниматься творчеством с утра до вечера.
А дальше было так, как говорит моя знакомая поэтесса Стефания Данилова: «Ты отпустишь, а мир поймает». Я проиллюстрировала бестселлер Маши Пушкиной «Биполярное расстройство. Гид по выживанию», выставилась неожиданно в гигантском атриуме Высшей школы экономики на Покровке, в самом центре Москвы. После моего ареста поднялась волна интереса к моему творчеству, и вот неожиданно для себя я переиздаю комикс «Книга о депрессии» и выпускаю еще два комикса, которые и не надеялась напечатать. Тираж уходит за полгода, мои рисунки выставляют в Москве, Париже, Лондоне, Копенгагене… Я известна в мире, с ума сойти! С технической точки зрения я рисую намного хуже, чем, например, моя соседка по СИЗО Ольга Смирнова, архитектор по образованию. Но сегодня художник – это не только тот, у кого есть об этом корочки, но и тот, у кого есть об этом жизнь, а мои рисунки каким-то непостижимым для меня образом трогают сердца.
– Чем еще успела позаниматься до ареста и всех печальных событий?
– Для меня главное все-таки музыка: если я кем-то и мечтала стать, то музыкантом! С детства играю на разных инструментах, последние годы занималась каждый день. Написала много песен, создала свою арт-группировку «Свободный случайный джем». После 24.02.2022 проводила специальные мероприятия – «Джемы мира». Но мой путь в музыке настолько же труден, насколько легок мой путь в изобразительном искусстве. Только к марту 2022-го добилась некоторых успехов на андеграундной сцене Петербурга с сольным музыкальным проектом Lastochka Plus.
Апрель 2022 года был расписан концертами, но меня задержали, и после ареста я опять, как назло, прославилась благодаря своим картинкам, хоть этому никогда не посвящала достаточно времени. Вот и ты задала мне столько вопросов про картинки… А я в это время – сижу в СИЗО, где нельзя играть ни на одном музыкальном инструменте, где запрещены даже книги по сольфеджио, – сижу и теряю свои навыки, драгоценные часы практики и возможность стать музыкальной артисткой.
А вообще до ареста чем я только не занималась: пробовала себя уборщицей, маляром, администратором, фасовщиком на складе, няней, вожатой в детском лагере, помощником реставратора в Князь-Владимирском соборе Санкт-Петербурга… Однажды даже грузчиком вписалась!
«Назло всем выживу»
– А теперь ты стала одной из самых известных российских политических заключенных. Вот лишь одна строчка из твоей страницы в «Википедии»: «Би-би-си внесло Александру Скочиленко в список 100 самых вдохновляющих и влиятельных женщин мира за 2022 год». Как ты сама отнеслась к внезапно свалившейся на тебя популярности?
– Я с детства мечтала стать известной – но благодаря своей музыке. Никогда бы не подумала, что однажды прославлюсь в качестве художницы и уж тем более политзаключенной. Популярность – странная штука. Теперь огромное количество людей обсуждает мои болезни, и это на самом деле мне дико неприятно. Люди знают названия моих заболеваний, а вот название моей музыки не знает никто… Горько сознавать, что тебя никогда не хватит на всех, кто хочет с тобой пообщаться. Мне физически не ответить на все письма, и я переживаю, что люди могут подумать, будто я их игнорирую. Думаю, когда выйду, мне больше всего захочется спрятаться…
Но когда увидела себя на обложке газеты «Собеседник», конечно, была в большом восторге. Звание политзаключенного – безусловно, гордое. В основном это очень отважные люди, которые пошли наперекор судьбе, попытались что-то изменить, хотя были в меньшинстве. Меня вдохновляют все политзэки, ну кроме разве что Стрелкова-Гиркина.
– Один из твоих адвокатов, Яна Неповиннова, произнесла на прениях страшную вещь про тебя: «В колонии Александра Скочиленко не выживет!» Понятно, это было сказано прежде всего для судьи Оксаны Демяшевой, но прозвучало все равно жутковато.
– Да, с учетом всех моих болезней в колонии общего режима для меня есть риски – остановка сердца, развитие язвы желудка, рака и психоза в отсутствие медикаментов… Эти риски у меня есть и на воле, только там можно оперативно добраться до хорошей больницы. В колонии таких возможностей нет, как и диеты, которая жизненно необходима при моей целиакии (врожденная непереносимость глютена. – Авт.). Но – я обязательно выживу! Назло всем выживу – и буду еще как хорошо жить! Я живуча, как таракан, только, в отличие от него, меня не так легко раздавить. Еще я свободна от страха, что меня посадят, ведь меня уже посадили. Я в тюрьме – ну и что?
Зато моя вторая половинка здорова. Помимо прочего, пожертвования неравнодушных граждан для меня помогли провести платные обследования, когда у любимого человека обнаружили рак. На воле с моим заработком свободной художницы я бы никогда не нашла таких денег… Я наконец переиздала свою книгу, которая помогает людям. Я затрагиваю в СМИ проблемы женщин-заключенных, и о них наконец заговорили даже власти. Благодаря моему заключению в СИЗО-5 появилась безглютеновая (насколько это возможно на нашей общей кухне) диета. И она не только для меня, но и для любых других бедолаг с этим заболеванием, которые окажутся на «Арсеналке».
То есть мое заключение произвело не только плохое, но и много чего хорошего. И я сама очень-очень благодарна всем, кто меня поддерживал и продолжает это делать. Эти люди прекрасны, ведь среди всех горестей, забот и проблем своей жизни они могут отыскать какой-то ресурс, чтобы поддержать незнакомого человека, попавшего в беду. У меня довольно хрупкая психика, и я не знаю, как бы пережила суды, если бы не все те, кто был со мной рядом в эти страшные дни. Да, сейчас я сижу – это моя судьба. Хотя нет, я не сижу – я просто очень медленно выхожу из тюрьмы.
/Елена Мильчановска.
*Власти РФ считают иноагентом.
ЧИТАЙТЕ НАС НА sobes.press, ПОДПИСЫВАЙТЕСЬ В дзен